Раздел: КОНТРОЛЬ ДОСТУПА Тема: Турникеты Автор: Аркадий Гамбург, генеральный директор ООО «Компания Семь печатей»
Мундиале, принц-регент и мобильный турникет
Это беседа из будущего. Реальное интервью очень хотелось бы увидеть на страницах журнала ТЗ не позже апреля 2018 года. А еще лучше гораздо раньше. Корреспондент: – 8 июня 2018 года в 11 городах страны стартует 21-й чемпионат мира по футболу. Ваша компания выиграла тендер на оснащение всех стадионов системой контроля доступа . У вас была готовая апробированная система? Опыт установки? Д.: – Как вам сказать. Такой готовой системы не было ни у кого. Разве что есть некоторые западные аналоги, но западные системы к конкурсу по вполне понятным причинам не допускались. Да, по большому счету, и там нет подобных готовых, под ключ, решений. К.: – Но ее же не было и у вас? Д.: – Давайте по пунктам. Во-первых, мы одна из немногих компаний, которая умеет на практике строить гигантские по объему системы контроля доступа. Мы знаем, что такое людские потоки и высокая интенсивность проходов. Главное здесь – не умение их обрабатывать в реальном времени, это подразумевается само собой, главное – в том, что люди на пунктах проходов, у турникетов, у дверей не должны ждать, система обязана принимать решения о проходе практически мгновенно. К.: – Да, расскажите, пожалуйста, каковы требования к СКУД для массовых мероприятий, как можно выполнять идентификацию таких потоков в реальном времени. Д.: – Чем отличаются СКУД для спортивных сооружений от традиционных систем контроля доступа? Не просто для спортивных сооружений, а для массовых мероприятий на спортивных сооружениях. Под спортивным сооружением мы можем понимать и тренировочные объекты, и детские спортивные секции, и оздоровительные фитнес-клубы. СКУД на них, конечно, отличается от СКУД для, к примеру, офисов и заводов, но лишь дополнительной функциональностью. Так, в клубах, бассейнах надо контролировать не просто доступ в помещение, а некоторые абонементные параметры: число посещений, расписание занятий, наличие оплаты, число свободных шкафчиков в раздевалке. Однако принципиальной разницы здесь нет. Другое дело, когда мы говорим о массовых мероприятиях. Здесь есть два кардинально отличных момента. Первый – это количество. Поток людей в них на порядок, а то и на два порядка больше. Смотрите: «Лужники» – это 80 000, Питер – 70 000, остальные стадионы за 40 000 человек. Конечно, спортивное сооружение, как и любая организация, имеет служебные помещения, куда необходимо разграничивать доступ сотрудникам, спортсменам, прессе, комментаторам, обслуживающему персоналу, VIP-клиентам наконец. Но это частная задача, которая легко решается стандартным контролем доступа. Ну, разве что более жестким: в некоторые зоны, например, к системам жизнеобеспечения необходим крайне жесткий контроль, как правило, по нескольким признакам – карта плюс пин-код, плюс биометрия. А в ряд помещений, например, раздевалки спортсменов, наоборот, автоматический контроль доступа лучше не ставить, а выставить охрану или ставить, но продублировать автоматику охраной. К.: – Это уже человеческий фактор со всеми вытекающими последствиями. Д.: – А какие последствия вытекают из человеческого фактора? К.: – Охранника можно оглушить, напоить, усыпить, наконец, подкупить. Д.: – А дверь, закрытую автоматическим замочком, можно легко открыть ломиком. И тратиться не надо. Все же прекрасно понимают, что СКУД – это система для честных людей. А против лома есть только один прием. К.: – А в чем заключается второе отличие? Д.: – Второе отличие – надежность. Это как старт космического корабля: что он должен взлететь – не обсуждается. Обсуждается гарантированность безаварийного взлета. И к сожалению, практика последних лет показывает, что у нас с этим гарантированным взлетом большие проблемы. А у нас система должна работать всегда, даже если она сломалась. Представляете ситуацию, когда, например, пропадает связь с базой. И сколько бы мы ни поставили турникетов – не работает ни один. При этом уже их не заменишь людьми, охранниками, билетерами, собаками. По крайней мере, не заменишь быстро. А для таких потоков секундная остановка уже проблема, уже начинают скапливаться люди, уже образуется зародыши этаких мини-ходынок. А такая возможность вполне реальна, а раз реальна, ее надо предусмотреть. К.: – И как же вы предусматриваете эту, на мой взгляд, в принципе, не предусматриваемую проблему? Д.: – Это, конечно, как говорится, секрет фирмы, наше ноу-хау, но я немножко приоткрою вам тайну. К.: – Неужели в деле контроля доступа еще остались тайны? Д.: – Да, несомненно, и много. Ну, хотя бы процесс распространения билетов. К.: – И это тоже входит в контроль доступа? Д.: – Театр начинается с вешалки. Для нас процесс продажи билетов аналогичен ведению базы сотрудников в традиционных СКУД типа программы «Бюро пропусков». Поэтому все задействованные в программе ЧМ стадионы реализуют билеты через нашего агента. Не в смысле 007, а в смысле фоновой службы, которая перехватывает введенные покупателем данные и фиксируют в нашей базе. К.: – Вашей, то есть СКУДовской. Д.: – Вопрос даже не в чьей, а в том, где она расположена. Естественно, запись идет на жесткий диск компьютера какого-нибудь крутого сервера. Естественно, мы, то есть система, имеем доступ к этому серверу. Естественно, мы, то есть СКУД считывает с него необходимые данные. Но! Вы помните, что мы недавно говорили о надежности системы принятия решений? Ни секунды простоя, ни секунды задержки. Мгновения должны свистеть как пули, и не останавливаться, даже если они прекрасны. К.: – И почему же они могут остановиться? Д.: – Как гласит народная мудрость, Фауст скрывается в деталях. Что такое компьютерная база данных с точки зрения доступа – не контроля доступа, а надежности доступа к ней контроля доступа? Это сам компьютер: железо и операционная система, это линии связи с ним: сетевое оборудование, кабели, умное ПО, еще более умные сисадмины. Это – программное обеспечение, созданное зловредными и надменными программистами, которые свято верят в свою непогрешимость, но при этом грешат так, что их детище, на лицо прекрасное, внутри скрывает жуткий дефект, который вываливается наружу в самый неподходящий момент. И в результате Самый Главный Начальник в бешенстве машет куском пластика перед одноглазым пищащим считывателем, или вдруг происходит то, о чем я говорил: система встает на самом пике потока. К.: – Неужели все так запущено? Д.: – Увы. Более того, в каждом из этих пунктов может быть изъян как случайный, так и умышленный. Для создания паники продвинутым злоумышленникам достаточно организовать DDoS-атаку на наш сервер, не очень продвинутым – вынуть патч из свитча, ну а самым тупым – перерезать ржавыми ножницами foiled twisted pair, что в вольном переводе на русский означает сетевой шнурок. И все, и не надо бряцать оружием, бросать дымовые шашки, кричать дурным голосом. Искусственный интеллект беззащитен перед естественным. Точнее – неестественным. К.: – И что же делать? Неужели нет выхода? Д.: – Выход есть всегда. Вот вы спрашивали, почему мы победили, – потому что мы были единственные, кто предложил этот выход. Все остальные двигали чисто программные решения, основанные на традиционной обработке дисковой базы данных. Нет слов, на мощных серверах система будет летать как ласточка, которая летала-летала, а потом полетела прямо на солнце, обожгла себе крылья и упала на самое дно самого глубокого ущелья… К.: – Под солнцем вы подразумеваете перегрев, выход из строя системы кондиционирования? Д.: – Я подразумеваю всего лишь уязвимость системы. И, кроме всего прочего, важно то, что чем меньше мы будем использовать западную электронику, тем лучше. К.: – А разве есть другая? Д.: – Представьте себе, есть. К.: – Не у вас ли? Д.: – Понимаю вашу иронию. Но для нас собственная электроника не замена компьютера, что просто граничит с идиотизмом, а расширение функций контроллера. Но, заметьте, каких функций! Ведь что главное в контроле доступа? К.: – Пропустить. Д.: – Ну, я бы предпочел инверсный вариант: не пропустить. Главное – не пропустить чужого, кем бы этот чужой ни являлся, – в нашем случае безбилетником. И вот именно это главное мы делаем сами, на своем собственном железе, называйте его как угодно – контроллером, компьютером, девайсом, роботом. Мои разработчики скромно называют его суперконтроллер. И главное в главном то, что наше устройство – вещь в себе, как черный ящик самолета, оно максимально защищено от воздействий внешнего, всегда, подчеркиваю, всегда враждебного и непредсказуемого мира. К.: – Тогда откуда же ваше устройство знает, кого пускать? Д.: – Я сказал: защищено, но не отрезано. Собственно говоря, мы используем старую добрую технологию автономной работы СКУД. Система контроля доступа, которая не может работать автономно, – это нонсенс, обман, это как пробиваемый бронежилет. И не важно, это система на одну дверь и на полтора человека или на стадион и сто тысяч пользователей. Метлой, поганой метлой надо гнать разработчиков, которые не обеспечивают это правило! К.: – Это вы о своих друзьях-конкурентах? Д.: – Не надо упрощать. Надо ответственно подходить к делу, которому служишь, особенно если речь идет о безопасности в государственном масштабе. Ставить системы безопасности на компьютеры – то же самое, что управлять танковой армией с помощью джойстика. Я бы приравнял это к государственной измене со всеми вытекающими последствиями. К.: – А можно рассказать поподробнее про ваш суперконтроллер. Д.: – Да я, собственно, уже почти все и рассказал. Что можно добавить? К.: – Чем отличается суперконтроллер от обычного? Д.: – Ну, что такое обычный контроллер, надеюсь, вы знаете. К.: – Конечно. Это блок управления исполнительными устройствами, действующий на основе обратной связи, считывающий коды ключей или карт, сверяющий их собственной базой, принимающий решение и включающий реле… Д.: – В общих чертах именно так. Ключевые слова здесь – «база» и «принимающий решение». Собственно, в этих терминах, точнее в их наполнении, и заключается отличие. Если раньше ПЗУ контроллера исчислялась в килобайтах, то сейчас мы вообще не считаемся с ее размером – любая база любых ключей занимает в разы меньше места. А принимающая решение программа не крутится, как прежде, в 64-килобайтном ОЗУ, а живет вольготно, как выпущенная из клетки птичка, И написана она не на изнуряюще нудном ассемблере, а легком и всем понятном оплюсованном си, как сыр в масле катающемся в линуксе нашей собственной модификации… К.: – То есть это не что иное, как полноценный компьютер? Д.: – Нет, тут вы не правы! Это не компьютер. Это именно контроллер, пусть и супер. Отличие его от промышленного компьютера в том, что он конструктивно несет на себе весь интерфейс контроля доступа: порты со считывателями, герконами, кнопками, реле, резервными вводами и выводами. Рассказывать о нашем контроллере я могу бесконечно, сейчас же важно то, как он реализует специфику контроля массового доступа. Итак, на этапе продажи билета мы заносим в базу массу разнообразных данных, в том числе и в каких местах и в какое время его владелец имеет право ходить. Имеющий места в секторе А обрящет их только в секторе А, и нечего ему проходить в сектор Б. И пройти он может не ранее чем за полчаса до начала и выйти не позже, чем через полчаса после. Конечно же, эта база лежит на сервере, поскольку данные попадают туда с неограниченного числа рабочих мест и, естественно, напрямую через интернет.
В нашей системе предусмотрены, на мой взгляд, все возможные способы покупки билетов – и через кассиров, и из личного кабинета через браузер, и через терминал, и по телефону, и индивидуально, и на группу. Там же есть способы выдачи других типов пропусков: аккредитация прессы, регистрация участников. Но для контроля доступа это лишь разные права все одного и того же доступа. Кстати, вся эта внешняя, как я ее называю, надстройка в нашей системе продуманна и выполнена на мировом уровне: формирование и печать именных бэйджей, отправка уведомлений по sms и почте, например, о времени начала матча, формирование различных списков, отчетов, бухгалтерская составляющая и прочая и прочая. К.: – Но мы говорим о безопасности. Д.: – О безопасности так о безопасности. Так вот, в той, серверной базе мы храним все: и что относится к надстройке, и то, что относится к базису, – то есть непосредственно к контролю проходов. По мере наполнения базы наш агент, о котором я уже говорил, спокойно, в онлайн режиме перегоняет все базовые данные в наш суперконтроллер, точнее – в суперконтроллеры. Наша главная задача – создать максимально, нет – стопроцентно надежную систему. Достигается это как идеологией – тем, что решение о пропуске принимает контроллер, так и топологией – тем, что контроллер и точка прохода есть единое целое. Основная масса посетителей упирается в турникеты, проходит через турникеты, а значит, и должна контролироваться турникетами во избежание лишних коммуникационных линий, уж не важно проводные они или беспроводные – не стоит плодить лишних сущностей. Вот для того, чтобы их не плодить, мы и ставим наш маленький суперконтроллер в большой турникет, и ни один злоумышленник не сможет отсоединить или повредить его, разве что с самим турникетом. Можно даже сказать, что при этом решение принимает сам турникет, этакий умный, интеллектуальный супертурникет… В результате мы создали практически неубиваемую систему контроля доступа. Ее, как хорошего коммуниста, невозможно сломать, только уничтожить… К.: – Как проходит сама процедура идентификации и пропуска? Д.: – Посетитель предъявляет, как говорится, в развернутом виде свой документ, и не важно бэйдж ли это, выданный официально в пресс-службе, или напечатанный на принтере билет, полученный через интернет – современный дальнобойный трехдиапазонный нанооптический штрихкодовый считыватель считает его на расстоянии, сверит со своей базой, проверит временные и пространственные ограничения и – пропустит. Ну, или не пропустит. Все, как обычно, ничего нового и интересного. Кроме того, что это непрерывный поток тысяч людей. К.: – А защита против подделок? Д.: – Подделать наш штрих-код невозможно. Он формируется программно и имеет скрытые уникальные для каждого кода метки, своеобразную контрольную сумму. К.: – Как невозможно? Его же можно распечатать сколько угодно раз! Д.: – Это не подделка, это дублирование. Чтобы подделать билет, надо подключиться к нашему серверу, взломать систему логирования, знать алгоритмы формирования кодов. Практически это невозможно. А вот распечатать или отсканировать билет может каждый. Но это совершенно нормальная ситуация, это обычная известная попытка повторного прохода, на которую есть старый добрый антипассбэк. К.: – Но позвольте, вы же говорите, что ваши суперконтроллеры стоят в отдельно взятых супертурникетах и ничего не знают друг о друге. Д.: – Где бы контроллер ни стоял, он всегда знает, где находятся его собратья и всегда, как хороший родственник, поддерживает с ними связь. К.: – Но вы же сами говорили об опасности внешних связей. Д.: – Наши связи совершенно безопасны. Мы обеспечиваем дуплексную связь на линиях контроллер – контроллер и контроллер – сервер» Причем это беспроводная связь. Заметьте – вся наша система, как Кижи без гвоздя, построена без единого провода. Мы используем беспроводные средства, которые я раскрывать не буду. К.: – Почему такая таинственность? Д.: – Думаю, что читатели вашего журнала, мои коллеги-специалисты, прекрасно понимают, что знание канала связи однозначно раскрывает используемые частоты, что сразу снижает безопасность системы. Итак, по линии контроллер – контроллер идет обмен данными о проходах, что, в частности, снимает проблему повторного прохода или прохода по дубликату, в каком месте системы он бы ни совершался. Кстати, беспроводное соединение подсказало нам совершенно гениальную идею создать мобильный турникет. К.: – Это как – у каждого зрителя свой турникет? Д.: – Почти. На самом деле это наш обычный турникет, или супертурникет, который может быть взят со склада и быстро на колесиках довезен до любой точки прохода, где требуется увеличить пропускную способность или, скажем, заменить неисправный. К.: – Но в нем же нет ключей. Д.: – Как только мы включаем питание, автоматически начинает загружаться база ключей с сервера. К.: – Связь между сервером и контроллером нужна для заливки ключей, это понятно, а зачем нужна обратная связь? Д.: – Давайте смотреть. На этом конце, то есть на стороне турникетов, дверей, точек прохода, работает система принятия решений. Работает тихо, незаметно, в автономном режиме, только стрелки на турникетах светятся то красным, то зеленным, только створки гостеприимно распахиваются и мягко, но непреклонно закрываются. А на другой стороне работают люди, которые не принимают решения о проходах, но которые должны принимать решения в иных случаях – в случаях нарушений, проблем, угроз, подозрений на угрозы. Например, о том, что повторный проход, точнее, его безуспешная попытка, имел место быть там-то и там-то. К.: – И что? Д.: – А то, что тогда мы извещаем тех, кого называют ответственными лицами, то есть тех, кто отвечает перед еще более ответственными лицами за безопасность всего спортивного мероприятия в целом, что, например, охране неплохо было бы прогуляться кое-куда и выяснить, почему этот кое-кто не хочет честно проходить по своему билету. К.: – А если он случайно ошибся, пришел не в свой сектор, например, не в левый, а в правый? Д.: – По большому счету уже не наше дело, как на это будут реагировать вежливые люди. Наше дело – предупредить. К.: – Какую еще информацию выдает ваша система? Д.: – Очень обширную. Здесь и схема заполнения мест на трибунах, и сопоставление числа вошедших-вышедших, оставшихся на стадионе, и оповещение о прохождении вип-гостей, например, принц-регента соседнего королевства. Расскажу, что еще позволяет делать наше серверное ПО. Кроме разнообразных списков, отчетов, планов, тревог он – или оно – позволяет оператору управлять системой. Скажем, мгновенно изменить номер доступной трибуны или расширить временной интервал при задержке матча. Можно заблокировать любой турникет или любую дверь. Вплоть до того, что можно написать текст для огромных стадионных экранов. К.: – А предусмотрена в вашей системе видеоидентификация? Д.: – Под умным словом «видеоидентификация» понимается визуальное или компьютерное сличение изображения камеры с фотографией. Но у нас фотографии нет. Мы не можем заставить зрителей при приобретении билетов заполнять анкету и прикладывать к ней фотографии. К.: – Значит, система видеонаблюдения в контроле доступа никак не задействуется? Д.: – Совсем не значит. Если помните, я говорил о нескольких уровнях доступа или, если угодно, о нескольких защитных барьерах. У нас выстроена, так сказать, глубоко эшелонированная оборона. На каждом из этих барьеров мы отсекаем нежелательные элементы, на каждом – по своим признакам. На внешних подходах к стадиону отсекаются пьяные и агрессивные граждане, изымаются запрещенные предметы. На нашем контуре контролируется право доступа, то есть наличие билета, пространственные и временные зоны. Это очевидные, так сказать, видимые миру барьеры. Но есть еще и невидимые. И именно эти невидимые и есть система видеонаблюдения. К.: – Но я имела в виду непосредственное использование видео для контроля доступа… Д.: – Главная беда человечества в том, что оно не умеет смотреть шире своих привычек и стереотипов. Большинство до сих пор полагает, что контроль доступа – это несколько усовершенствованное современной техникой требование предъявить пропуск. Забудьте. Все, что я сейчас вам описал, – это контроль доступа. Турникет, металлодетектор, конный полицейский – контроль доступа. Ключ, брелок, билет, карта, электронный чип, ваш палец, лицо, фигура, аура – контроль доступа. Выход из дома, включение зажигания, светофоры по трассе, метро, офис, ночной клуб, стадион – контроль доступа. Да сама жизнь – не что иное, как контроль доступа, начиная с появления на свет и заканчивая скорбной последней дорогой, так сказать, доступом в иной мир. Так вот, к вашему вопросу о видео. Как раньше, любое массовое мероприятие было напичкано копами в форме и без, так сейчас любое пространство, в котором пребывают люди, наполнено практически незримыми стражами – видеокамерами. На стадионе их тысячи, они живут по своим законам, это совершенно отдельная тема и, боюсь, что не моя. Они выполняют мощную аналитику как общей ситуации, так и поведения отдельных лиц. Наша система лишь на некоторых уровнях пересекается с ними. Например, на этапе прохода мы синхронизируем картинку проходящего с камеры с его базовыми данными, можно сказать, что на лету подкалываем к его анкетным данным фотографию. А анкетные данные – это и его местопребывание на трибуне. То есть мы уже знаем, где должен сидеть конкретный человек с конкретным лицом. А раз так, то сканирование людей на трибунах может дать картинку их правильного или неправильного распределения по местам. И при неправильном – дать знать охране. И уже дело охраны определить, что это просто поменялись местами отец с сыном или сознательно уселась вместе разгоряченная компания. К.: – То есть занимайте места согласно купленным билетам? Д.: – Именно так. Или, скажем, есть функция «стоп, злодей». Пространственные камеры на потоке определяют нежелательных элементов. При подозрении сигнал, конечно, подается охранникам, но пока они найдут в толпе указанное лицо, может быть уже поздно – оно пересечет турникет. А вот наша система не пропустит его и при этом мгновенно проинформирует секьюрити о месте попытки прохода и фамилии, которая значится на его билете. CCTV работает так, что единожды определенный как нежелательный элемент субъект будет вестись по всем камерам – и каждая будет выдавать сигнал тревоги. Получим этот сигнал и мы, точнее, наш суперконтроллер, еще при подходе подозреваемого к турникету. Остальное, как говорится, – дело техники. К.: – Кстати, ведь для приобретения билета необходим паспорт. Но где гарантия, что человек купит билет по своему документу? Служба охраны же не будет проверять паспортные данные, как это делают при регистрации в аэропорту? Д.: – Это вопрос уже не ко мне, а к организаторам зрелищ. В нашей системе может быть отключен модуль продажи через личный кабинет и включен режим продаж исключительно через кассы, с регистрацией в базе места продажи. В таком случае продавцы обязаны будут контролировать подлинность документов, но мое личное мнение – это только сделает продажу билетов очень неудобной, как в старые добрые времена: очереди в кассу, вы тут не стояли и прочее. Кроме того, кто захочет купить билет по поддельному паспорту, а то и вовсе без оного – все равно его купит. К.: – Контроль доступа – это и вход и выход, планируется ли контроль болельщиков на выходе со стадиона? Ведь если вход на стадион они приходят распределенно во времени, то выход – это попытка массового одновременного прохода. Д.: – Основной режим выхода – это, естественно, проход через турникет без регистрации. Во-первых, мы просчитываем число вышедших, а во-вторых, выполняем одно из главных правил массового одновременного исхода десятков тысяч людей – их рассредоточение. К.: – Как связана СКУД с такими жизненно важными системами безопасности, как пожарная, система оповещения, система эвакуации? Д.: – Как обычно. Про оповещение я уже говорил. А пожар и эвакуация – не дай бог, конечно, – для нас являются неким кодовым словом, получив которое по всем возможным каналам, мы просто мгновенно разблокируем все заградительные устройства: турникеты открываются, дополнительные выходы распахиваются, замки обесточиваются. К.: – Успеете ли вы за оставшееся время оснастить арены необходимым оборудованием, отладить и запустить системы для контроля огромных людских потоков? Д.: – Мы давно готовы начать, но на стадионах до сих пор нет строительной готовности. Потому сильно опасаюсь, что развертывать систему придется в ночь перед открытием.
Внимание! Копирование материалов, размещенных на данном сайте допускается только со ссылкой на ресурс http://www.tzmagazine.ru Рады сообщить нашим читателям, что теперь нашем сайте работает модуль обратной связи. Нам важна ваша оценка наших публикаций! Также вы можете задавать свои вопросы.Наши авторы обязательно ответят на них. Ждем ваших оценок, вопросов и комментариев!

Добавить комментарий или задать вопрос

Правила комментирования статей

Версия для печати

Средняя оценка этой статьи: 0  (голосов: 0)
Ваша оценка: